"Ложные признания" ("Les fausses confidences") - Франция
Режиссер - Люк Бонди
Автор - Пьер Мариво
Премьера - 2017 г.
В начале сезона удивлялась и радовалась неожиданному интересу московских театров к Мариво - обещали сразу пять постановок. В итоге "Двойного непостоянства" в РАМТе и "Игры любви" в театре Пушкина не будет. Про "Двойное непостоянство" в Вахтанговском ничего не слышно - видимо, в лучшем случае отложилось, тем более, что говорят о нем уже не один сезон. Остаётся вся надежда на "Ложные признания" в Пушкинском и "Остров рабов" в Электротеатре. Но и премьера первых уже отложена на неопределенный срок из-за карантина. Остаётся довольствоваться тем, чем сейчас довольствуются все голодные театральные зрители. Экраном монитора.
Не помню, почему не посмотрела "Ложные признания" Люка Бонди, когда их привозили на Чеховский фестиваль. Но не посмотрела. Теперь вот смотрю сделанную его же рукой своеобразную телеверсию. Вот только место действия не сцена "Одеона", а все прочие его пространства и Люксембургский сад.
Не знаю, как восприняла бы я спектакль. Но фильм с точки зрения интерпретаций характеров персонажей показался весьма неинтересным. С точки зрения режиссерского интереса именно к этой пьесе Мариво - тоже. Актерские работы, за единичными исключениями тоже в памяти не отложились.
Но фильм все же получился весьма любопытным. Причем, как я понимаю, ровно тем, чего не было, да и не могло быть в театральной версии. Сойдя со сцены в закулисье и зрительские пространства Одеона, пьеса Мариво вдруг оказалась своеобразным проводником в мир театра. И вот как фильм, в котором главным действующим лицом оказывается театр, "Ложные признания" Люка Бонди стоят того, чтобы быть увиденными.
И тут, кстати, вспоминается "Фальшивая служанка" Бенуа Жако - ещё одна пьеса Мариво, разыгранная в пространстве театра. Ещё одна пьеса Мариво с Изабель Юппер в роли обманываемой аристократки. Но, если говорить откровенно, теле-работа Жако все же сильнее работы Бонди.
Поначалу кажется, что зрительское фойе Одеона, его кафе и другие публичные пространства нужны режиссеру лишь для того, чтобы не заморачиваться с павильонами. Роскошные залы и парадная лестница - чем не дом для богатой аристократки? Но постепенно театр отвоевывает себе совсем другую роль: из места действия он превращается сначала в его атмосферу, а затем и в главное действующее лицо.
В самом пространстве театра Одеон много отсылок к театральному прошлому - тут и картины, и статуи (под статуей Корнеля, к примеру, Мартон играет на рояле). Так постепенно от сегодняшнего дня, когда словами Мариво выясняют отношения вполне современные люди, мы постепенно уходим вглубь театральных веков. А от парадного театрального пространства удаляемся в его "черные комнаты".
И вот уже где-то под сценой, среди разбросанных костюмов и элементов декораций каких-то неведомых спектаклей мы обнаруживаем брюзжащего Арлекина (Фред Улисс). Видим мы его уже не первый раз, но впервые слышим его имя. Откуда-то издалека его зовут: Арлекин! Арлекин! И вот он здесь - кажется, самый старый из занятых в фильме актеров. Практически уходящая натура среди театральных завалов. Забытый, ненужный. Сейчас ему объявят, что госпожа передает его своему управляющему. И долго ещё будет он непонимающе вопрошать: почему меня гонят? Комичная сцена с непонималками глупого слуги здесь пройдет несколько стадий и выйдет почти на трагическую ноту (едва ли не Фирс вдруг вспомнится). Уходящая, выброшенная за ненабностью натура. И как нам его показывает Бонди? Старый слуга, пользуясь минуткой, отдыхает в какой-то каморке и жуёт то ли багет, то ли сэндвич. Но! Не просто жуёт. Взгляд его устремлен на один - очень конкретный - предмет в этом театральном хламе. На классичечкий костюм Арлекина. И именно в этот момент мы слышим: Арлекин! Арлекин! Вот только не нужен этому театру больше Арлекин. Ни в каком виде. Время его ушло.
И это только один момент. Есть и другие. Есть в Одеоне комната или зал, где по обе стороны он дверного проема висят портреты литературных героев. С одной стороны - Родриго, с другой стороны - Альцест. И вот Бонди довольно тонко и визуально ненавязчиво вовлекает их в свою картину. Вот героиня, выслушав пламенные речи Доранта, в смятении уходит к себе. "Он так меня тронул, что лучше было уйти" - эти слова звучат под портретом Родриго. Араминта здесь словно оказывается (ставит себя) на месте мятущейся Химены. В ситуации вечного выбора между чувством и долгом. Позднее, когда она призовет Доранта, чтобы продиктовать ему письмо к Доримону, она почувствует себя уже совсем другой героиней и поведет свою игру с кокетством (пусть и немного неловким) Селимены. Мы же, глядя на входящего к ней Доранта, будем видеть ещё и портрет Альцеста. Вернее, подпись к нему. (А когда Араминта все более восторженно будет внимать словам Дюбуа о влюбленном в нее юноше, за ее спиной мы увидим портрет "Федры"...)
И да, Араминта Изабель Юппер в фильме оказывается актрисой. Понять это можно лишь из двух кадров - теле-"довесков" к сюжету Мариво. Во всех остальных сценах профессиональная принадлежность Араминты никак не раскрывается. Богатая деловая женщина и только. Но когда Дюбуа (актерская работа Ива Жака едва ли не самая интересная в фильме) рассказывает Араминте о том, как Дорант впервые увидел ее, когда та выходила из театра, мы видим чёрно-белый флеш-бэк. Взгляд из-за кулис на сцену, где актриса кланяется публике. Аплодисменты. Актриса покидает театр. Актриса - Араминта. Причем кланяется она, судя по декорациям, после спектакля Люка Бонди "Ложные признания", где она только что сыграла Араминту. Такая вот причудливая режиссерская пространственно-смысловая петля. И она не станет "спущенной" петлей - в финале режиссер ее подхватит и вплетет в единое полотно. Хотя что это за полотно все равно сказать будет сложно.
Если действие "Фальшивой служанки" прчти полностью разворачивалось на сцене и в зрительном зале, то в"Ложных признаниях" и сцены, и зала избегают. Весь фильм в голове одна мысль: когда же нас все же допустят в святая святых? Чем дальше, тем очевиднее, что только в самом финале. Когда все ложное будет окончательно отброшено. Такая вот немудрящая истина - выносить на сцену модно лишь подлинное, настоящее, очищенное от лжи. Более того, чтобы очиститься, от внешнего театрального блеска нужно спуститься в "ад".
- Где он? - спрашивает Араминта о Доранте
- Внизу.
И она спускается вниз. В тот театральный хаос, где доживает свои дни заброшенный костюм Арлекина. В тот театральный хаос, из которого только и может родиться театральная правда.
Дорант кается во всех своих грехах, получает прощение и, наконец, он допущен на сцену. Он выносит Араминту на подмостки и... Камера постепенно отдаляется, охватывая всю сцену и часть зрительного зала. И мы видим все ту же сценографию Иоханнеса Шутца, в которой актеры Изабель Юппер и Луи Гаррель разыгрывают пьесу Мариво с лёгкой руки Люка Бонди.
Такая вот история. Не о любви. Но о театре. И о том, на что можно пойти, ради сцены. Прожить жизнь множества персонажей, потерять себя в них и найти себя в них же...
И эпилог - служебный выход. Изабель Юппер с небрежной симпатией прощается с курящими на пороге Луи Гаррелем и Жан-Пьером Мало. Дорант и Доримон вместе смотрят вслед уходящей Араминте...
P.S. Трейлер к фильму:
Трейлер к спектаклю: