"Тяжелый хлеб", Поль Клодель
Театр «L’Atalante»
Режиссеры - Агат Алексис и Ален Барсак
Оценивать французскую классику в постановке французов русскими глазами представляется несколько не «комильфо». Тем более постановку пьесы Поля Клоделя – этого французского Шекспира практически не известного ни русской сцене, ни русскому зрителю. Однако случай с привезенным к нам на гастроли «Тяжелым хлебом» в постановке театра «Аталанта» особый. Да, это Клодель французский, но увиденный сквозь призму русского театра. Спектакль, навеянный нашим Агеевским «Полуденным разделом», пару лет назад показанным сначала в Париже, а затем и в родовом клоделевском замке. Спектакль, в котором – если забыть о французском языке, - превалирует мрачно-русский колорит а ля Достоевский.
Темно, сумрачно в родовом поместье Куфонтенов. А главное пусто – разоренное гнездо. Атмосфера 4 акта Вишневого сада. Старое не умерло – новое не народилось. Трагический водевиль в пустоте, где нет ни истории, ни семьи, ни Бога. Вернее, Бог пока есть - вот он – это древнее бронзовое распятие, но совсем скоро, через два часа после начала спектакля не станет и его - лишь чистый вес трухлявого металла, который стоит не больше, чем при сдаче в металлолом.
Но это лишь момент спектакля. Та идея божественного промысла, проблемы его обретения, столь важная для Клоделя – здесь проходит не фоном даже – коротким затхлым дуновением. Главным становится другое – слабость, человеческая неспособность быть сильным. Даже ради самого дорого, самого близкого, единственного. И последний отпрыск Куфонтенов предает все и всех только ради собственного комфорта. Которого, однако, не предвидится.
Актеры в спектакле почти не играют – в нашем понимании. Они говорят, говорят, говорят. Говорят до тех пор, пока французские слова в нашей русской голове не зазвучат просто и отчетливо. Понятно – одним своим звучанием. И тогда мрачный трагизм бесконечных монологов героев Достоевского совпадет с изломанной пластикой актеров театра Барсака, и русский зритель увидит, наконец Клоделя.
Вопрос в том, насколько наш зритель сможет прочувствовать его. Погрузиться в глубину его текстов, равных которым сложно найти в мировой драматургии. На мой взгляд, этого не произошло. Спектакль остался интересным, французским, но не клоделевским. Или же, по меньшей мере, менее клоделевским, чем наш «Полуденный раздел».
Для Радио Культура